Навеяло

[bigbertha]

Наверное, у всех пишущих бывает момент, когда в воображении возникает некая сцена, которая по всем соображениям не войдет в произведение, но тем не менее, она продолжает посещать тебя и манить своей несбыточностью. Я подумала, что не нужно держать все в себе. Это вредно и ведет к окислению "творческих батареек".

Собственно, это небольшая эротическая фантазия на тему "Осколков" (спинофф, АУ - кому как нравится).
Для тех, кто следит за событиями "Осколков" (надеюсь, таковые еще остались), считайте, что этой сцены не было вовсе. Итак...

Deleted Scene

Они сидели в траве на берегу Чэруэлл, взмокшие после бешеного танца. Мэйди вынула из растрепавшейся прически последнюю шпильку, тряхнула головой и разметала волосы по плечам. Каштановая грива укрыла ее обнаженные плечи и грудь густым ароматным облаком. Эрни замер от ужаса и восхищения. Русалка. Нимфа. Так что ли речные девы завлекают путников в свой плен?

Волосы доходили ей до груди, сквозь темные пряди, как бутоны сквозь густую траву, пробивались розовые соски. Эрни с минуту любовался ею, затем потянулся рукой, чтобы освободить соски из паутины волос. Он раздвинул каштановую завесу, и его взору открылась ложбинка между грудями, белая и гладкая, как горный перевал зимой, а вдоль нее медленно ползла струйка соленого пота.

- Трахни меня, - прошептал над ухом ее задыхающийся голос.

Голосу вторил морской прибой. Он знал, что здесь их никто не увидит, и он может сделать это, пока не начался отлив. Он уже стоял голый и готовый на все. Купальник висел на выступе скалы.

- Трахни меня, - повторил Дэвид, мигнув голубым глазом, и повернулся к нему спиной.

Эрни обхватил его за бедра и замер, переводя дыхание. Вдоль ложбинки позвоночника медленно ползла струйка соленого пота. Эрни захотел слизать ее, но прежде чем он успел это сделать, капелька лениво стекла вниз и скрылась в ямочке между ягодицами. Эрни задрожал от нетерпения.

- Сейчас, я сейчас, - суетился он, пытаясь найти путь.

Пещера утеса Вдовьи Слезы чернела и звала в себя. А в глубине пещеры обещанием неземного блаженства бился солнечный луч, отраженный от скользкой гальки.

Еще немного, я сейчас, сейчас…

Оглушительный треск, словно гром небесный, словно горный обвал, разбил его сон в осколки. Будильник настырно звенел и подпрыгивал на столе, не оставляя выбора.

Эрни со стоном поднялся, выключил будильник и сел в кровати. Он сонно помотал головой и уставился себе между ног. Было очевидно, что дело, начатое во сне, так и не получило своего завершения. Он мог бы доделать его сейчас, но возвращение в реальность было таким резким и жестоким, что Эрни посчитал за лучшее встать с постели. Ничего, холодный (другого здесь не бывает) душ и чашка крепкого чая быстро выведут его из уныния. Тело можно обмануть, он давно это знал.

Вот только до каких пор он будет его обманывать?

Эрни уже неделю не видел Дэвида, с того самого дня, как они расстались на вокзале в день Майского праздника. Эрни так и не пошел играть с ним в теннис, и после не встречался с ним и не отвечал на его записки, тон которых становился все более недоуменным. Эрни и сам не знал, зачем он это делает. Хочет наказать Дэвида за то, что тот переспал с девчонкой? Но тогда он должен будет признаться самому себе, что ревнует, а значит, его любовь к Дэвиду приобретает черты болезненной зависимости.

А может, он просто струсил? Позавчера Эрни получил письмо от Мэйди. Девушка, краснея и заикаясь (он почти видел это), признавалась ему, что это был лучший день в ее жизни, что дома никто не узнал о ее «побеге» к нему в Оксфорд, и что она, Мэйди, с нетерпением ждет новой встречи с ним. Твоя навеки. Целую.

Ну вот, а ты что хотел? Эрни уже второй день не мог себя заставить сесть за ответ. Ну что он ей напишет? Ведь девушка наверняка ждет ответного признания. А у него полный бардак в голове и в сердце. А теперь еще и в штанах. Похоже, он все-таки струсил.

Холодный душ действительно оказал освежающее действие на его тело, как, впрочем, и всегда. Эрни обычно вставал рано, когда большинство студентов еще мирно отсыпались в своих постелях после бурной ночи. Утром, в тишине, хорошо работается. Эрни решил взяться за недоделанное со вчера задание. Однако вскоре он понял, что несмотря на все усилия, не может сосредоточиться на науке. Ни душ, ни крепкий чай, ни «История Пелопонесской войны» вместе взятые не смогли обуздать зова плоти. Эрни вновь почувствовал это томительное чувство, тягучее, как студень, тем более затягивающее, чем более ты пытаешься вырваться из его плена. Эрни уже в десятый раз перечитывал один и тот же абзац, но глаза не видели слов, а вместо них перед внутренним взоров вставала картина из его сна, последнее, что он помнил: струйка пота, стекающая в ложбинку между упругих ягодиц и задыхающийся от страсти голос: «Трахни меня».

Эрни разозлился. Да что это такое, в самом деле? Неужели всего пара недель воздержания может так поработить его волю? Он ведь думал, что хорошо владеет собой. Но, похоже, его тело взбунтовалось против такой тирании и требовало немедленной компенсации. Черт, как же тогда люди живут, если у них нет рядом человека, с которым они могут делать это? Ответ пришел сам собой. Эрни знал, что возбуждение не уйдет, если он ничего не сделает прямо сейчас. И он поддался. Он откинулся в кресле, нырнул рукой в прорезь штанов и закрыл глаза.

Конечно, это не так упоительно, как с ним, но все же лучше, чем никак. На чем мы тогда остановились? Пещера… Дэвид… А, может, Мэйди? Нет, Дэвид. Его спина, две ямочки над ягодицами, струйка пота… Трахни меня. Сейчас, я сейчас.

И вдруг, как в дурном сне, дверь с тонким скрипом отворилась, и на пороге возникла фигура Робби Стайлза.

- Доброе утро, Алекс, - начал он, но тут же осекся.

- Черт побери, Робби! - подскочил на месте Эрни, судорожно натягивая брюки, - Тебя стучаться не учили?

- Прости…, - промямлил Робби и пораженно уставился на него. Даже не на него, а на то место, которое Эрни безуспешно пытался скрыть от постороннего глаза. Он все понял.

- Чего тебе? - грубо крикнул Эрни через плечо. Он встал с кресла и, повернувшись к незваному гостю спиной, начал застегиваться.

- Я хотел…, - внезапно охрипшим голосом начал Робби, но не договорил. Он стоял в проеме двери, как вкопанный.

Господи, ну что он стоит с дверью нараспашку? Вали уже отсюда! Эрни был в бешенстве. Однако Робби не свалил. Вместо этого он вошел в комнату, аккуратно прикрыл за собой дверь и запер ее за замок, после чего медленно подошел к Эрни и встал близко, очень близко, и, глядя на него своими мягкими карими глазами, взял его за руку, ту, которой тот продолжал стягивать на поясе концы разъезжающейся ширинки.

Эрни бросило в пот. Он уже понял, что у того на уме, и все равно не мог поверить. Значит, он все-таки правильно догадывался на счет Робби.

- Робби, нет, - беспомощно мотнул головой Эрни и попытался вырваться, но тот удержал его.

- Дай я, - нежно прошептал он.

Он разжал его пальцы и проник внутрь. Эрни удивился, какие мягкие и теплые у него руки. Робби бережно обхватил его и сделал несколько движений, так что увядший было от испуга и разочарования член, снова воспрянул. Эрни глубоко вдохнул и закинул голову назад. Он не хотел смотреть на Робби, пока тот делает это. Робби, словно прочитав его мысли, опустился перед ним на колени и коснулся его губами.

Черт!

Острая волна похоти прокатилась по телу и осела в паху. Не любви, не нежности, не восторга, а жаркой голодной похоти, неумолимой, как борьба за жизнь. Эрни погрузился в чужой рот, как в крестельную купель, с наслаждением ощущая его жар, и влагу, и глубину, и ответное желание.

Робби совсем не умел это делать. По-видимому, в первый, много, во второй раз. Эрни то и дело натыкался на острые препятствия и твердый свод. Но Робби был настойчив, он и не думал сдаваться, и вскоре вошел в ритм комфортный для обоих.

В замершем от утренней тишины воздухе раздавалось лишь влажное хлюпанье и редкие сдавленные стоны.

Эрни посмотрел вниз, туда где маячила соломенная макушка его нежданного любовника. Робби хлопал белыми ресницами и усердно работал ртом, даже весь покраснел от напряжения. На секунду ресницы взметнулись вверх, Робби посмотрел на Эрни своими бархатными глазами, словно вопрошая: тебе хорошо? От этого взгляда, от этой готовности угодить Эрни вдруг охватила сладостная эйфория. Ах, ты, девка! Что, давно мечтал об этом? Давно хотел меня? Ну так получай, раз нравится. Сгорая от жгучего нетерпения, Эрни запустил руку в соломенные волосы и начал двигаться ему навстречу. Робби захлебнулся, прервался, чтобы перевести дух, но тут же продолжил снова, не сбавляя темпа.

- Ну, давай, - прошептал Эрни в пустоту. Влажное хлюпанье участилось.

Пещера утеса Вдовьи Слезы, глубокая и влажная, как его рот, надежная и безопасная, как его объятия. Мы будем там ждать отлива до вечера, до конца, до смерти. Только не уходи, только не останавливайся, только прими меня в себя. Всего. Всего. Всего. Мммммммммм.

Оргазм пронзил его насквозь, прошел вверх по позвоночнику и ударил в глаза снопом ослепительно-белых искр. Голова откинулась назад, из груди вырвался стон, даже не стон, а хрип, потом снова и снова, в такт затухающим толчкам.

Потом наступила тишина. Рука, ерошившая светлые волосы, разжалась и безвольно повисла. Робби все еще продолжал прижиматься к нему лицом. Наконец, он выпустил его, сглотнул и сдержанно кашлянул. Он тяжело поднялся с затекших колен и выпрямился во весь рост, и снова стоял перед ним близко, очень близко. Эрни, до сих пор не уверенный, что вернулся в этот мир живым, с трудом сфокусировал на нем взгляд. Карие глаза, растрепанные волосы, простое, но приятное лицо, в уголке губ блестела капелька то ли слюны...

И что теперь? Через несколько минут они оба должны будут объяснить друг другу, что только что произошло.

Но, похоже, Робби не хотел дожидаться этого неловкого момента. Он смущенно и виновато посмотрел на Эрни, и, опустив белые ресницы долу, приблизился к его лицу и поцеловал. И тут же, не говоря ни слова, он развернулся, в несколько торопливых шагов пересек комнату и скрылся за дверью, аккуратно прикрыв ее за собой.

В замершем от утренней тишины воздухе раздавались лишь гулкие удары смятенного сердца.